Sengie.org > Искусство > Литература

В отряде наряду с тюрьмой, где содержались "бревна", были еще "комнаты ужаса", вход в которые запрещался всем, кроме небольшого числа лиц. Это были: "выставочная комната" и секционный зал.
На полках, расположенных в два или три ряда вдоль стен, стояли наполненные формалином стеклянные сосуды диаметром 45 и высотой 60 сантиметров. В формалиновом растворе находились человеческие головы. Отделенные от шеи, с открытыми или закрытыми глазами, с колышащимися волосами, они тихо покачивались в стеклянном сосуде.
Головы с раздробленным, как гранатовый плод, лицом.
Головы, разрубленные на две части от темени до уха.
Головы распиленные, с обнажившимся мозгом.
Головы с разложившимся лицом, на котором невозможно распознать ни глаз, ни носа, ни рта.
Головы с широко открытым ртом, с красными, синими, черными пятнами на коже.
Китайцы, монголы, русские...
Головы людей разных рас, мужчин и женщин, старых и молодых, смотрели из коричневатого формалинового раствора на вошедшего в комнату и обращались к нему с немым вопросом: "Почему мы здесь?"
В "выставочной комнате" были не только головы. Человеческие ноги, отрезанные по бедро, туловища без головы и конечностей, желудки и кишки, причудливо переплетенные в растворе, матки, некоторые с плодом. Короче говоря, это была выставка всех составных частей человеческого тела.
Бывший служащий отряда говорит: "Руководство отряда утверждало, что это были "препараты трупов, подобранных на поле сражения у Халхин-Гола", но этому никто не верил, потому что в результате вскрытий живых "бревен" появлялись все новые и новые экспонаты".
Были среди них и совершенно невероятные. Например, человеческая рука, отрезанная по локоть. Владельцем этой руки был служащий отряда. Раз в месяц он приходил в "выставочную комнату", останавливался перед своей рукой и долго глядел на нее.

Однажды в 1943 году в секционную привели китайского мальчика. По словам сотрудников, он не был из числа "бревен", его просто где-то похитили и привезли в отряд, но точно ничего известно не было.
Мальчик сидел на корточках в углу секционной, как загнанный зверек, а вокруг операционного стола стояли в белых халатах более десяти сотрудников отряда, подняв кверху готовые к операции руки. Один из них коротко приказал мальчику лечь на операционный стол.
Мальчик разделся, как ему было приказано, и лег на стол спиной.
Тотчас же на лицо ему наложили маску с хлороформом. С этого момента он не ведал, что творят с его телом.
Когда наркоз окончательно подействовал, все тело мальчика протерли спиртом. Один из опытных сотрудников группы Та-набэ, стоявших вокруг стола, взял скальпель и приблизился к мальчику. Он вонзил скальпель в грудную клетку и сделал разрез в форме латинской буквы Y. Обнажилась белая жировая прослойка. В том месте, куда немедленно были наложены зажимы Кохера, вскипали пузырьки крови. Вскрытие заживо началось.
Бывший служащий отряда вспоминает: "Это был еще совсем ребенок, и ни в каком антияпонском движении он участвовать не мог. Я только потом понял, что его вскрыли потому, что хотели получить внутренние органы здорового мальчика".
Из тела мальчика сотрудники ловкими натренированными руками один за другим вынимали внутренние органы: желудок, печень, почки, поджелудочную железу, кишечник. Их разбирали и бросали в стоявшие здесь же ведра, а из ведер тотчас же перекладывали в наполненные формалином стеклянные сосуды, которые закрывались крышками.
Блестел скальпель, лопались пузырьки крови. Один из вольнонаемных, искусно владеющий инструментом, быстро опустошил нижнюю половину тела мальчика. Вынутые органы в формалиновом растворе еще продолжали сокращаться.
"Смотрите! Да они еще живые!" - сказал кто-то.
После того как были вынуты внутренние органы, нетронутой осталась только голова мальчика. Маленькая, коротко остриженная голова. Один из сотрудников группы Минато закрепил ее на операционном столе. Затем скальпелем сделал разрез от уха к носу. Когда кожа с головы была снята, в ход пошла пила. В черепе было сделано треугольное отверстие, обнажился мозг. Сотрудник отряда взял его рукой и быстрым движением опустил в сосуд с формалином. На операционном столе осталось нечто, напоминавшее тело мальчика,- опустошенный корпус и конечности.
Вскрытие закончилось.
"Унесите!"
Стоявшие наготове служащие один за другим унесли сосуды с формалином, в которых находились органы. Ни малейшего сожаления по поводу насильственной смерти мальчика!

http://www.gulag.ipvnews.org/article20060901_01.php
Добавлю жести. Терь отечественная.

Игорь забежал в первую попавшуюся дверь и увидел свою мать. Она была в белом халате, испачканном кровью. Мать и ещё двое мужчин в таких же халатах склонилась над головой полностью голой и удивительно смуглой девочки, привязанной к стулу. Девочка была лет шести. Ремни жёстко притягивали её к сидению, не давая возможности пошевелиться. Выше уровня глаз черепная коробка девочки была срезана. На столике в лужице крови лежал верх черепа с пышной копной чёрных волос (таких чёрных волос он ещё никогда не видел). Рядом лежала пила. В серо-красном веществе мозга девочки ковырялась каким-то предметом мать Игорька.

Девочка кричать не могла - у неё во рту торчал резиновый кляп, поверх которого шел ещё один ремень, жестко вжимавший кляп в рот, а вместе с ним и прижимавший головку ребёнка к подголовнику стула. Но девчушка явно была в сознании, возможно на грани агонии. На окровавленном лице застыли ужас и невыносимая мука. Глаза, казалось, сейчас вылезут из орбит, на окровавленных щеках – дорожки от ручьями текущих слез.

Девочка увидела Игорька и как-то встрепенулась. Тогда мать повернула голову, побледнела и зло крикнула: «Пошёл вон!». Игорь не мог пошевелиться. Мать резко вытерла окровавленные руки в перчатках о свой халат, подошла к Игорьку, схватила его за руку, вытащила из операционной и потащила по коридору. Оба охранника, видно уже прогнав рабочего, удовлетворенные возвращались к посту. Увидев мать с Игорьком, они перепугались. Мать вывела Игорька из коридора и сдержано сказала: «Жди меня дома». Игорь побежал, что было силы. Только слышал, как мама - его ласковая добрая мама орала на охранников, употребляя такие слова, которых он от неё раньше никогда не слышал.